Катерина Петровна
Октябрь был на редкость холодный, ненастный.
Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться маленький подсолнечник у забора.
Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветки рыхлые тучи. Из них назойливо сыпал дождь.
По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи перестали гонять в луга стадо. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся затхлый запах нетопленых печей, пыльный «Вестник Европы’; пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели от времени, но на них ничего нельзя было разобрать, Катерина Петровна только по памяти знала, что вот это — портрет ее отца, а вот эта — маленькая, в золотой раме — подарок Крамского, эскиз к его «Незнакомке в бархатной шубке».
Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом — известным художником.
Ночи были долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые, осенние, а теперь истлевшие и черные листья.
Настя, се дочь и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Насте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного дивана так неслышно, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух,
(К. Паустовский) 245 слов